Маг. Новая реальность - Страница 49

– Ты изменился. – Она первой нарушила тишину. Коснулась пальцами моего лица, провела, как это делают слепые, и каждое прикосновение рождало в груди волну чего-то пугающего и неодолимого. – Этот шрам, это выражение глаз… Ты воевал?

– Да нет, так, при штабе отсиделся. – Слова с трудом срывались со ставшего вдруг шершавым языка, но я заставил себя произнести это легко и непринужденно и даже с легкой толикой стыда за эту как-бы-немужественность. Мария лишь грустно и понимающе улыбнулась:

– Вот и муж так же говорил… пока три звездочки однажды на спине не принес.

Я ощутил, что падаю в пропасть. Муж. Нет, конечно, умом я все понимал: не может такая женщина оставаться одна, просто – ну кто из нас властен над собою настолько? Должно быть, и дети есть – такие прелестные, кудрявые…

– Девочка. Прелестная такая, кудрявая…

Улыбнуться. Раздвинуть непослушные губы. Прямо сейчас. Говорят, телепатии не существует? Врут. Впрочем, какие могут быть барьеры от нее?

– А у меня сын. Хулиган-карапуз. А ты все такая же. – Я не вру ни капли, и она это видит. Прошедшие годы и рождение новой жизни придали ее красоте лишь законченную завершенность. Огромные тревожные глаза чуть светлеют.

– Ты что, до сих пор… – не договаривает, всматривается, кажется, в самую душу, а я вдруг замечаю, как медленно опускаются щиты и шипы в глубине этих бездонных карих озер. Мой голос похож на карканье ворона.

– Да.

И безумно больно и стыдно: ведь я женат – и жену свою тоже люблю, пусть совсем по-другому, но люблю, и связывает нас нечто гораздо большее, нежели годы за одной партой. Минуло время, и чертовски правы были древние, говоря, что нельзя войти в одни воды дважды. Есть барьеры, что не взорвать и не проломить, и есть узы, что не разорвать, пока стоит мир. Перед внутренним взором встает нежное лицо супруги, потом в нем неуловимо проступают черты Марии, потом каким-то образом оно превращается в лицо Дарзин и обратно… А затем вдруг все смывает водопадом бесшабашной горечи. «Пока стоит мир». Но этот мир – другой, и шансов на возвращение нет! Будто с гранитной статуи, с меня осыпается незримый прах, лезвие внезапной надежды рассекает огромный клубок запутанных, противоречивых чувств, обращая их в одно-единственное верное.

Нас швыряет друг к другу, и я крепко, до боли, сжимаю ее в объятиях и пью и пью, не в силах прерваться даже для вдоха, теплую нежность мягких губ Марии. К чему слова, когда один этот поцелуй заменил их все? Мы оба понимали все и все принимали – все, что было у каждого за спиной. Какая-то часть меня продолжала «сторожко оглядываться», пытаясь пробубнить что-то вроде: «платоническое запечатление в предпубертатном периоде на фоне эндорфинного всплеска и гормональной перестройки» и даже: «вероятная реализация варианта медовой ловушки», но я послал все к черту. К черту психоанализ, туда же осторожность – эти мгновения стоят всего мира! Того, что я сложу к ее ногам.

А потом нас убили. Обычное дело – снайпер в глубине окна небоскреба напротив, монолитная пуля низкого сопротивления, которая пробивает нас обоих через сердца насквозь и застревает в стене, порождая внутри дома низкий пугающий гул. Я еще успеваю заметить огромные неверящие глаза Марии – и странным, возможным только во сне образом знакомую маркировку на пуле, которую, как я точно знаю, выпускает только мой враг – «М-4.1.1». Потом мир поглощает темнота.

Я вскинулся на постели, судорожно втягивая воздух. Сознание какое-то время еще цеплялось за события сна – слишком невероятного и странного, слишком четкого и цветного, чтобы оказаться «просто сном», как в анекдотах про некоего дедушку. Сон помнился в мельчайших деталях, болело сердце – виртуально-физически от «пронзившей» его пули и еще по-другому, от нахлынувшего разочарования и разбереженных воспоминаний.

Рядом встревоженно приподнялась Дарзин:

– Что случилось?

– Приснилось что-то. Ерунда. Спи.

– Нет, я же чувствую, это не просто так. Иногда люди могут видеть больше, чем положено богами, тут главное – понять смысл того, что видел. Рассказывай!

Почему-то рассказывать о таком гораздо сложнее, чем, например, признаваться в совершенном преступлении или глупом поступке.

– … – вот примерно так.

Дарзин какое-то время молчит.

– Сразу такое не поймешь, но это явно неспроста. Тут замешана магия. Что такое «М-4.1.1»?

– По вашей градации – Цвет-Свет-Белый.

Она прижала руки ко рту, глаза из просто больших сделались огромными.

– Это плохо. Очень плохо.

– Погоди, дай угадаю. Существует широко распространенная и сильная религия, адепты которой опираются на данное направление и объявляют все остальные, в особенности Состояния и Цвет, приспешниками зла. Так?

– Не совсем. Орден Света Очищающего действительно существует, и он силен, однако безоговорочной поддержкой населения не пользуется. Есть многое, что светлякам неподвластно, а маги прочих направлений делают буквально движением пальца. Это ясно всем. Дело в другом – в последнее время, буквально пару лет, Орден начал быстро наращивать свое влияние и могущество. Молчи! Отец говорил, что это было вполне ожидаемо после того, как им удалось пропихнуть одного из высокопоставленных братьев на должность Пятого Советника Бхаг-шуна. В прошлом году Агранн передал им в собственность выморочные земли одного из шунств, оставшиеся после гибели владельца. Это поистине неслыханно! Разразился ужасный скандал, шуны протестовали в весьма резкой форме, но все почему-то очень быстро успокоилось. А Маюна, наш Вопрошатель, очень умный и опытный человек, все время говорил, что могущество Ордена растет слишком быстрыми темпами, в два-три раза быстрее, чем это возможно. Они стараются это не выпячивать, однако в последнее время изменились даже речи их бродячих проповедников.